Уважаемый председательствующий! Уважаемые присяжные заседатели!

В течение 37 лет я как профессиональный лектор читала лекции за аналогичной кафедрой. Но ни в каком кошмарном сне я не могла представить себе, что мне придется произносить речь в суде, стоя за такой же кафедрой, в защиту моего супруга.

Быть может, кто-то риторически скажет: «Видимо, так было угодно судьбе». Быть может, он прав. Но, к сожалению, у этой судьбы есть конкретное лицо – это бывший руководитель финансовой полиции. Вот уже в течение 5 месяцев в этом зале мы пытаемся разобраться в том, что же все-таки произошло на самом деле. Сторона обвинения выставила перед вами 56 томов уголовного дела, как бы визуально доказывая наличие преступления.

Само обвинительное заключение начинается с оглашения высших нравственных ценностей, которыми должны руководствоваться государственные служащие, включая судей. Навряд ли кто-то будет оспаривать истинность этих ценностей, однако возникает вопрос: кто же апеллирует к ним? А апеллируют к этим ценностям сотрудники Финансовой полиции во главе со своим бывшим руководителем. И эти же ценности оглашены в этом зале государственными обвинителями во время прений. Однако в связи с этим возникает вопрос: кто вправе давать оценку о нравственности другого при условии, что сам далеко не является носителем этих ценностей?

Против Джакишева С.А. и Ташеновой А. возбуждено уголовное дело по обвинению в коррупции. Финансовая полиция устроила высокоскоростное эффектное мероприятие, огорошив всех скандальной отставкой 6 судей Верховного Суда. Все было до мелочей продумано, замешано на чудовищном коварстве и злом умысле. Особенно хотелось бы отметить эффект неожиданности. Были растеряны все, начиная с судей, сенаторов, членов Совета Безопасности, когда им продемонстрировали «фильм-ролик» из нарезок, сделанных оперативником Кушубаевым М.Ш.

В этом ролике поставленный голос за кадром вещал о том, что доблестные борцы с коррупцией – сотрудники финансовой полиции раскрыли коррупционное преступление судей Верховного Суда. Сенсационная новость разлетелась по всей стране и за ее пределами. И можно было радоваться за успехи доблестных борцов с коррупцией в рядах государственных чиновников, если бы не мучил один вопрос: что послужило основанием для этой «блистательной» операции? Какую «высокую нравственную» цель преследовали организаторы этой акции?

И, как в этой аудитории неоднократно было озвучено, г-н Кожамжаров К. сделал это далеко не из благих побуждений, а с целью сокрытия собственных рейдерских действий в отношении российской компании «Северсталь». Ставки были высокие – остаться без работы и быть привлеченным к ответственности за рейдерство, или благодаря громкому делу пропиарить свою незаменимость. Видимо, именно этот мотив и является той высокой «нравственной ценностью», к которой призывает в обвинительном заключении финансовая полиция.

В качестве основных доказательств обвинения представлены негласные аудио-видеозаписи за 3-е, 17-е и 28-е февраля 2011 года. Поскольку это единственная доказательная база, вокруг этих записей и развивались все баталии в этом зале.

Государственный обвинитель Каныбеков М.М. обвинил нас в том, что мы обратились к независимым экспертам за пределами Казахстана для исследования аудио-видеозаписей, представленных в качестве доказательств обвинения, и для дачи оценки казахстанским экспертным заключениям. Не признавая нашего права обращения к другим экспертам и подозревая нас в противоправных действиях, государственный обвинитель выразил это избитым афоризмом: «Кто платит – тот и заказывает музыку». Что ж, и нам ничего не остается, как ответить аналогичным афоризмом. Спасение утопающих – дело рук самих утопающих! Как бы вы поступили в такой ситуации, если в Казахстане нет альтернативной экспертизы? Если следствие постоянно игнорировало наши ходатайства о включении в экспертизу вопросов, которые действительно отразили бы легитимность представленных записей. Представители государственного обвинения постоянно упрекают нас в том, что эксперты работали на платной основе. А кто в наше время работает бесплатно – мы уже более 20 лет живем в рыночных отношениях. И не надо лукавить, господа государственные обвинители, казахстанские эксперты тоже работали не бесплатно – выставленный счет составляет 253 тысячи тенге.

Хотя оригиналы записей, якобы содержащиеся в ноутбуке «НР», как мы выяснили здесь, в зале судебных заседаний, были представлены экспертам только 1 июня 2011 года, а они завершили свое исследование уже 3 июня 2011 года и выставили счет за выполнение работы в объеме 200 часов. Возникает вопрос: если в сутках 24 часа, то как за 2 дня можно было отработать 200 часов?

Все произведенные экспертизы на данный момент оплачены из бюджета. Помимо официальной зарплаты, эксперты получили и эти деньги. Не является ли это хищением, уважаемые государственные обвинители? Естественно, теперь эксперты Центра судебной экспертизы РК в любом случае теперь будут отстаивать свои заключения. Ведь в противном случае надо будет возвращать деньги. И здесь возникает риторической вопрос у нас: а кто здесь заказывал музыку? Тот, кто принес объекты для исследования в неопечатанном виде? Или тот, кто дал команду это сделать? И откуда у них была уверенность в том, что у них примут объекты в таком, т.е. неупакованном и неопечатанном виде? Чем объясняется коллективная безответственность экспертов, которые прекрасно знали, как здесь выяснилось, что по объектам, представленным в таком виде, проводить экспертизу запрещено? И в этом зале все эксперты, начиная от Крамарь С.А. и заканчивая Серикбековым Д., единым заученным текстом твердили нам, что ответственность за это возлагается на их руководство и тех сотрудников финансовой полиции, которые представили объекты в таком виде. Давайте мы сейчас попытаемся представить на экспертизу такие неопечатанные объекты – примут ли они их? Думаю, они даже не будут разговаривать с нами. И тут возникает третий вопрос: откуда эта взаимная солидарность тех, кто представляет объекты на экспертизу с нарушением Закона, тех, кто принимает их с нарушением Закона и тех, кто проводит экспертизу с нарушением Закона? На этот вопрос ответил за них за всех государственный обвинитель Каныбеков М.М., обращаясь с вопросом к эксперту Крамарь С.А.: «Вы ведь всегда и раньше так проводили экспертизу – и никаких проблем не было?»

Видимо, придется мне сейчас придется пояснить, почему не было проблем. Вышеуказанная солидарность оперативников, экспертов, следователей и обвинителя зиждется на правовом нигилизме, который, как щупальце спрута, опутал их сознание. Когда адвокат Сисинбаев Т.М., обращаясь к Каныбекову на днях, указал на проявление им правового нигилизма, гособвинитель воспринял это как нецензурное выражение и обратился за защитой к председательствующему. Видимо, здесь тоже придется дать элементарное пояснение сущности понятия правового нигилизма.

Как указано в юридическом словаре, правовой нигилизм – это одна из форм правосознания и социального поведения личности, характеризующаяся отрицательным (скептическим) отношением к закону и ценностям права. Он выражается в пренебрежении, сознательном игнорировании правовых предписаний.

Правовой нигилизм имеет две основы: первая – это незнание законов, вторая – это игнорирование законов. Именно с последним явлением в чистейшем виде мы столкнулись здесь во время судебного процесса. Сложно предполагать, что следователь, эксперт, государственный обвинитель не знают уголовно-процессуального кодекса. Но если они позволяют себе, зная его, не соблюдать его требований, то здесь налицо правовой нигилизм, порождающий противоправные деяния. Именно об этих нарушениях говорили наши адвокаты и, опираясь на Закон, убедительно доказали противоправность действий оперативников, следователей и экспертов. Здесь возникает еще один вопрос: ведь государственный обвинитель, участвующий в судебном процессе, должен, прежде всего, надзирать за законностью действий обеих сторон. Что же мы наблюдаем на данном процессе? Государственные обвинители в открытой вербальной форме поддерживают оперативников, следователей и экспертов, которые явно нарушили Закон, и при этом на замечание адвокатов Каныбеков М.М. отвечает: «Да, я их защищаю!»

Что же в итоге кроется за действиями следователей и государственных обвинителей? Конечно, нескрываемый безосновательный обвинительный уклон с целью обязательно осудить Джакишева С.А. и Ташенову А.Д. На чем основана эта цель? Я думаю, на том же правовом нигилизме. Государственный обвинитель Каныбеков М.М. неоднократно говорил: «Вот эти 56 томов дела – вот они и есть доказательства!» Хотя при завершении судебного исследования председательствующий отметил, что из всего количества томов только несколько имеют непосредственное отношение к рассматриваемому делу.

Уважаемые присяжные заседатели! Мы вместе с вами исследовали материалы дела. Но на главные вопросы, поставленные во время судебного следствия, ответ так и не получен. Что лежит в основе обоснования виновности Ташеновой А. и Джакишева С.А. – только домыслы следствия, намеренное искажение фактов, лжевыводы и уверенность в безнаказанности за свои противоправные действия. Так, например, в процессе судебного следствия мы с вами обнаружили:

1) В представленных стенограммах телефонных разговоров между Тлеубеком Т. и Кабыкеновым Д. указанное время не соответствует детализации, представленной в материалах дела. Следовательно, разговора в указанное время не существует. А по содержанию их нельзя отнести к 17 и 18 февраля. Сделано это специально – чтобы создать впечатление, что Кабыкенов Д. ждал ответа от Джакишева С.А. Но здесь, как и обычно, подвела логика следователей. В представленной стенограмме говорится о том, что Кабыкенов Д. устраивается в гостинице «Думан», а доказательства этого имеются в деле (билет и командировочное удостоверение и т.д.).

2) Также мы видим, что следователи, исказив достоверность детализации телефонных разговоров, приписывают Джакишеву С.А. разговор, который состоялся между другими абонентами и Тлеубеком Т., заведомо зная, что этот номер телефона не принадлежит Джакишеву С.А. и осознанно доводят эту информацию до сведения Генерального Прокурора с целью показать наличие контакта между ними.

3) Представление Шакеновым Д.В. в суде под присягой в качестве доказательства ложного документа о том, что Ташенова А. и Джакишев С.А. имеют собственность в Америке.

4) Предоставление на экспертизу различных вариантов аудио-видеозаписей.

5) Арест и включение в список собственности объектов недвижимости, не принадлежащей Джакишеву С.А. и Ташеновой А.Д.

6) Ложное обоснование происхождения 70 тысяч долларов, которые были сняты со счета Кабыкенова Б.С. и в тот же день, буквально в течение 15 минут, были размещены на более выгодном депозите того же банка. И все это сделано с одной целью – убедить Генерального Прокурора в доказанности происхождения взятки в размере 70 тысяч долларов США.

7) и самое главное – представление Президенту и Совету Безопасности смонтированного ролика, где фигурирует фраза «семьдесят тысяч долларов», которая в результате «нарезок» Кушубаева М.Ш. была взята из диалога о деле Шакиргановой. Монтаж данного места записи был подвержен тщательному исследованию и доказан шестью компетентными, высокопрофессиональными, известными в мире экспертами.

Так, например:
1) профессор Галяшина Е.И. вынесла заключение, что исследованная ею фонограмма представляет собой «результат выборочной фрагментарной перезаписи и является видоизмененной копией первичной аудио/видеозаписи, полученной на записывающей системе «Оберег», и содержит ситуационно необусловленные артефакты, которые относятся к признакам монтажа и неситуационных изменений».

2) В соответствии с заключением специалиста Нащекина А.И. «в представленном на исследование файле…имеются признаки изменения первоначального содержимого записи на отрезке времени с 31 минут 01 секунд…»;

3) эксперты из США Каталин Григорас и Крис Дженкинс установили, что «при аналитическом прослушивании выявлено периодическое фоновое тиканье, которое соответствует находившимся в комнате часам; периодичность тиканья равна 2 секундам, то есть промежуток времени между каждыми двумя последовательными ударами равен 2 секундам; имеется две пары последовательных ударов, которые выпадают из 2-секундного ритма, при показаниях счетчика времени 31:17.64 и 31:18.39 – они отстоят друг от друга на 740 мс, что свидетельствует о цифровом монтаже аудиозаписи».

4) Эксперты Иванова В.М и Урусов И.В, который так и не попал в зал судебного заседания, прождав три дня, дали заключение, что: «на моменте времени примерно 31:00 вероятно присутствует вставка, в виде наложения звуковых дорожек… обнаружен ситуационно не обусловленный разрыв фазы и разрыв спектрограммы фонограммы, данный факт может свидетельствовать о прерывности фонограммы… на спорной фонограмме, вероятно, присутствуют признаки монтажа в виде наложения звукового ряда и прерывность фонограммы»;

5) По мнению независимого эксперта Зубовa Г.Н., примененные казахстанскими экспертами и изложенные в заключении методы исследования не соответствуют ни одной из существующих методик исследования цифровых видеофонограмм и фонограмм и сложившейся международной экспертной практике, что свидетельствует о необъективности проведенного исследования и необоснованности вывода об отсутствии признаков монтажа и иных изменений звукового сигнала на фонограмме.

Представив ложные доказательства Генеральному Прокурору, следователи пытались сформировать у него мнение о доказанности вины обвиняемых.

Когда мы говорим о правовом нигилизме как о незнании закона, к моему горькому сожалению, я вынуждена привести пример незнания закона представителями государственного обвинения. Вы все прекрасно помните тот день, когда следователь Шакенов Д.В., давая под присягой показания в суде, озвучил ложную информацию, ссылаясь на то, что через некоторое время представит документы, подтверждающие наличие собственности Ташеновой А.Д. и Джакишева С.А. в Америке. Но затем, когда эти документы были представлены, выяснилось, что это – материалы, скачанные из сайта о продаже недвижимости из Интернета, а сопроводительное письмо, в котором утверждается, что такой собственности у данных лиц нет, представлено в неапостилированном виде. Во время обсуждения вопроса о приобщении данного документа к материалам дела мы высказали мнение, что данная информация является выгодной для нас, но этот документ не может считаться действительным, так как представлен в неапостилированном виде. На это государственные обвинители Каныбеков М.М. и Талипова Ж.С. набросились на меня с очередной тирадой с требованием к председательствующему сделать мне замечание, потому что я этим термином «апостилирование» пользуюсь чаще, чем они, что мне «понятно, что это такое, а в уголовно-процессуальном кодексе этого требования нет!» Что можно сказать по этому поводу? Очень печально, но я должна констатировать, что наши гособвинители не знакомы с нормативными правовыми актами, регулирующими движение международных документов. Я была удивлена незнанием таких элементарных вещей, поэтому зайдя в Интернет, задала в поисковой системе «Гугл» слова «Генеральная прокуратура», «апостилирование» и получила очень интересную информацию о том, что существует Приказ Генерального Прокурора Республики Казахстан от 25 февраля 2011 года № 18 «Об утверждении Регламента государственной услуги «Апостилирование официальных документов, исходящих из органов прокуратуры, органов следствия и дознания», подписанный еще в бытность К. Мами Генеральным Прокурором.

Данный документ издан в соответствии со Стандартом государственной услуги «Апостилирование официальных документов, исходящих из органов прокуратуры, органов следствия и дознания», утвержденным Указом Президента Республики Казахстан от 18 августа 2010 года № 1041, и пунктом 2 постановления Правительства Республики Казахстан от 24 апреля 2001 года № 545 О мерах по реализации положений Гаагской Конвенции от 5 октября 1961 года. В связи с этим приказывается утвердить Регламент государственной услуги «Апостилирование официальных документов, исходящих из органов прокуратуры, органов следствия и дознания».

Как работают наши государственные обвинители, не зная, что такое «апостилирование» вообще? И как они выполняют данный Приказ Генерального Прокурора РК? Этот документ существует более года и основывается на Указе Президента РК, изданном еще в 2010 году и Постановлении Правительства РК от 2001 года, а наши государственные обвинители не только не знакомы с понятием «апостилирование», но и ставят нам в вину, что мы знаем это. Не это ли проявление махрового правового нигилизма? Если государственный обвинитель не знает законов или, зная, закрывает глаза на нарушения, допущенные со стороны следователей и экспертов, более того, потакая им, прикрывает их противоправные действия, то не значит ли это, что правовой нигилизм является фундаментом их мировоззрения? О каком надзоре за законностью со стороны государственных обвинителей вообще может идти речь в таком случае?!

В своем заключении № 7562 от 4 августа 2011 года эксперт Сванкулов А.Э. на вопрос: «В диалоге от 3 февраля 2011 года между Ташеновой А. и Джакишевым С. идет ли разговор о гражданском деле по иску АО «ФИК «Алел» к Налоговому управлению г. Семей о признании уведомления недействительным, чем это подтверждается? в) есть ли просьба Джакишева С.А. решить вопрос в пользу АО, и чем это подтверждается?», отвечает, что «высказываний, представляющих собой обращение Джакишева С.А. с просьбой к Ташеновой решить вопрос в пользу АО «ФИК «Алел», в разговоре от 3 февраля 2011 года не имеется». Однако, отвечая на первую половину этого вопроса, он проводит параллель с записями разговоров за 17-е и 28-е февраля, хотя его никто не просил этого делать и, более того, следователь Амралинов М.Т. (т.30 л.д. 64-65) изначально исключил вопрос о наличии темы гражданского дела АО «ФИК «Алел» в разговоре 28-го февраля, а перед экспертом был поставлен конкретный вопрос о разговоре за 3-е февраля, безотносительно других разговоров. При этом, видимо, вспомнив, что экспертиза должна быть научно обоснована, эксперт применил термин «семантическая конгруэнтность», по всей видимости, не понимая сущности данного понятия. Слово «конгруэнтность», заимствованное из латинского языка, означает «соразмерность, соответствие, совпадение». В чем эксперт увидел совпадение разговоров между Джакишевым С.А. и Ташеновой А. от 3, 17 и 28 февраля? Мы с вами прослушали здесь все разговоры и убедились в том, что каждый раз темы разговоров были различными, поскольку обсуждались разные проблемы. Говоря о конгруэнтной связи, эксперт сделал попытку объяснить содержание разговора за 3-е февраля, ссылаясь на содержание последующих разговоров. Т.е. он объясняет содержание разговора, имевшего место в прошлом, опираясь на содержание разговоров, которые состоятся в будущем. Алогизм данного вывода налицо. Можно было бы принять позицию эксперта, если бы объяснялся разговор настоящего, опираясь на прошлый разговор. Но как можно объяснить прошлое из будущего? Это что – как в фильме «Назад – в будущее»? Этот молодой человек явно не владеет категориальной культурой научного мышления, и, бравируя элементарным понятием «конгруэнтный», который знает любой школьник, изучающий математику, где, например, говорится о конгруэнтности геометрических фигур, эксперт явно пытается в завуалированной форме представить ожидаемый и нужный следователям ответ.

Теперь о дополнительной экспертизе №2783 от 19.07.2011 г. Данная экспертиза напоминает мне реферат нерадивого студента, который скачивает, переписывает разрозненные части разных текстов, не понимая, что делает. По содержанию данной экспертизы осуществлен высокопрофессиональный, исчерпывающий анализ профессором Галяшиной Еленой Игоревной, которая доказательно обосновала, что дополнительная экспертиза практически не проводилась. Мы все здесь были свидетелями того, что на ее вопрос о том, как было определено, что данная запись является оригиналом, эксперт Серикбеков Д.С. не смог ничего сказать, и, опустив глаза, как неуспевающий ученик, сказал: «Не могу ответить». Если эксперт не может ответить на вопрос, то как он осуществлял экспертизу – значит, он ее просто не проводил! К аналогичному выводу можно прийти, пролистав саму экспертизу. Объем данного заключения эксперта составляет всего 9 страниц, из которых 3,5 страницы занимает краткое изложение основной экспертизы, а собственно исследование практически состоит из 4 страниц текста, в котором большая часть является цитированием методического пособия, применяемого для анализа аналоговых записей. Единственной положительной стороной данной экспертизы является то, что было указано, что компьютер возвращается следователям в упакованном виде. Но и это вызывает глубокие сомнения и ряд вопросов. Согласно актам приема-передачи объектов исследования ноутбук «НР» и комплекс «Оберег» были предоставлены на экспертизу 13 июля 2011 г. и возвращены уже 14 июля 2011 г. Если ноутбук «НР» и комплекс «Оберег» так недолго – всего 1 сутки – находились у экспертов и были представлены в неупакованном виде, то какая была необходимость упаковывать их при возврате? Ведь, как неоднократно утверждали эксперты во время допроса в суде, за сохранность содержания аудио-видеозаписей ответственность несет лицо, предоставившее объект на экспертизу, т.е. следователь Амралинов М.Т. В ответ на письмо следователя Шакенова Д.В. с просьбой вернуть данные объекты в кратчайшие сроки, эксперты написали, что «Скопированные файлы (исследуемые фонограммы) будут предоставлены с заключением эксперта после завершения экспертных исследований» (т.27, л.д.10). Следовательно, исследование было проведено по копиям записей, в чем нас постоянно упрекает сторона обвинения, говоря, что привлеченные нами специалисты проводили исследование по копиям, а не по оригиналу записей. Поскольку данная экспертиза была проведена по копиям записей, то все высказываемые нам претензии мы можем предъявить и к этой экспертизе. Заостряю ваше внимание на том, что российские эксперты, не зная об этой переписке, сделали вывод о том, что экспертиза была сделана не по оригиналу записей. Мы пришли к этому же выводу на основании анализа данной переписки между экспертами и следователями.

С проявлением крайней формы правового нигилизма мы столкнулись во время допроса работника оперативного отдела Кушубаева М.Ш., который совершил противоправное деяние – попирая Закон, он представил смонтированный ролик, нарезанный и склеенный им, как он утверждал, по своему усмотрению, но это сделано, скорее всего, по чьему-то заданию. На неоднократные вопросы защиты, не являются ли его действия грубым нарушением закона, прежде всего – Конституции, Уголовно-процессуального кодекса и Нормативных постановлений Верховного Суда, он дал ответ: «Вы ссылайтесь на свои законы, я ссылаюсь на свои законы. Я остаюсь при своем мнении, хорошо?» На замечание адвоката Сисинбаева Т.М.: «Но это ведь Закон Казахстана – как Вы можете оставаться при своем мнении?» – Кушубаев М.Ш. ответил: «У нас свои законы». Когда адвокаты сделали замечание, что закон об ОРД отсылает к выполнению требований УПК, а также о том, что существует иерархия законов, он сказал: «Давайте не будем здесь блистать юридическими знаниями!» Впервые в жизни я столкнулась с ситуацией, когда знание трактуется как недостаток, как что-то порочное.

Вот оно – реальное проявление сущности правового нигилизма! Но в этой ситуации Кушубаев М.Ш. выражает свою позицию, абсолютно не комплексуя и не осознавая или не желая осознавать, что его действия носят противоправный характер.

Аналогичной уровень правового нигилизма проявил и следователь Амралинов. На вопрос о том, что при получении материалов ОРМ он должен был составить протокол прослушивания и стенограмму записей с участием понятых, затем упаковать и опечатать носитель, прежде чем отправить объект на экспертизу, он ответил, что поскольку это материалы ОРМ, то не было необходимости это делать. Но, как мы выяснили в судебном разбирательстве, в аналогичной ситуации по делу Сарсенова он сделал все так, как положено по закону: составил протокол, а также стенограмму в присутствии понятых. А по уголовному делу Джакишева С.А. и Ташеновой А.Д. он счел, что делать это необязательно. С чем связан такой дифференцированный подход? А связано это с тем, что если бы все было сделано по закону, то в эти записи невозможно было бы вторгаться и невозможно было бы сделать нарезки и все дальнейшие манипуляции.

Крайне удивляет в этой ситуации позиция государственных обвинителей, которые прекрасно понимая, что здесь имеет место быть нарушение закона, все же не стоят на страже закона, а лоббируют интересы следователей, которые своими действиями попирают закон.

Поскольку в процессе исследования доказательств мы не нашли взаимопонимания со стороны государственных обвинителей, то, как вы помните, по нашей просьбе в суде был допрошен бывший сотрудник Генеральный прокуратуры, который в тот период отвечал за ОРМ, а ныне прокурор транспортной прокуратуры Карагандинской области Ордабаев А., которому мы задали вопросы о том, что должно было быть сделано следователем для введения материалов ОРМ в уголовное дело. На данный вопрос прокурор Ордабаев А. дал ответ в соответствии с существующим законом, т.е. ту же позицию, которую мы отстаивали в суде. Чувство гордости наполнило нас – оказывается, среди сотрудников органов прокуратуры есть еще люди, знающие, уважающие и защищающие Закон! Благодаря показаниям Ордабаева А. у меня не оборвалась надежда, что еще остались в прокуратуре люди, уважающие Закон и не зараженные бациллами правового нигилизма.

В данном отношении хотелось бы привести пример, свидетелями которого мы были в этом зале. Во время просмотра видеозаписи обыска в кабинете Джакишева С.А. мы видели, что следователи изъяли сломанную флеш-карту, которая состояла из 2 частей. Они даже предприняли попытку ввести ее в компьютер. Во время осмотра вещдоков на судебном процессе эта флеш-карта была представлена нам для обозрения, и мы увидели флеш-карту, разбитую на множество частей. Увидев это, гособвинитель Талипова Ж.С. сказала: «Уважаемые присяжные, посмотрите, Джакишев С.А. лжет, говоря, что она сломалась. Видите, из скольких частей она состоит? Чтобы так сломать, надо было прыгать на ней. Он лжет, пытаясь скрыть следы преступления». Но ведь Талипова вместе с нами смотрела эту запись и видела, в каком состоянии извлекли эту флеш-карту и упаковали следователи. Однако, желая уличить и обвинить Джакишева С.А. во лжи, Талипова Ж.С. сознательно исказила этот факт, хотя мы все с вами были свидетелями, что флеш-карта была изъята в другом виде. Данный пример еще раз это доказывает, потому что в материалах дела есть протокол осмотра с участием специалиста Мусияна А., где указано, что ему исследования передана флеш-карту, состоящая из 2 частей и который, видимо, сам или с помощью следователей сломал ее на множество частей (т.20 л.д.146-147). О чем говорят данные действия гособвинителя Талиповой Ж.С. – о том, что основной целью пребывания ее в этом зале является не надзор за законностью и доказанностью возбужденного уголовного дела, а лоббирование интересов следствия. Видимо, именно так она понимает требование Кодекса чести прокурора, в котором говорится, что «несение службы в органах и учреждениях прокуратуры Республики Казахстан является выражением особого доверия со стороны общества и государства, что предъявляет высокие требования к нравственности, морально-этическому облику сотрудников органов прокуратуры».

И, как видно, Талипова Ж.С. в данном случае проявила крайнюю форму правового нигилизма.

Гособвинитель Каныбеков М.М., обозвав признанных во всем мире ученых лжеспециалистами, в то же время охарактеризовал эксперта Сванкулова А. как известного ученого, подчеркнув: «Он даже магистр». Смею заметить, магистр – это всего лишь специалист с полным высшим образованием. Если говорить по советским меркам, бакалавр – это специалист с неоконченным высшим образованием, а магистр – с оконченным. А Галяшина Е.И. – дважды доктор наук, профессор и академик.

Если обратиться к заключению эксперта от 27 июня 2011 года №6218, на которое все время ссылается гособвинитель, на вопрос №5: «Имеется ли скрытый смысл в словах Джакишева С.А. «Алмаз… я принес… чтобы вы изучили… семьдесят тысяч долларов» в записи за 28-е февраля эксперты ответили, что в этой фразе «Алмаз… я принес… чтобы вы изучили… семьдесят тысяч долларов» имеется скрытый смысл, «суть которого сводится к информированию о передаче Джакишевым С. Ташеновой А. в начале их разговора денежных средств – семидесяти тысяч долларов». Именно эту фразу из заключения повторяет Каныбеков М.М. Однако, обратим внимание на то, как был поставлен вопрос. Исходя из самой формулировки вопроса, он изначально имел манипулятивный характер, т.е. эксперты были введены в заблуждение следователем, который изначально в вопросе утверждал, что факт передачи денег установлен. Но мы знаем, что факт передачи денег до сих пор никем не установлен! И во время допроса в этом зале эксперт Сванкулов А. сказал: «Как мне был поставлен вопрос, так я на него и ответил. Был бы по-другому поставлен вопрос, я бы и ответил по-другому». Также хочу отметить, что гособвинитель Каныбеков М.М. лукавил, говоря, что дополнительная психолого-филологическая экспертиза была проведена только по инициативе защиты и вопросы были поставлены только стороной защиты. Да, мы ходатайствовали об этом, но большинство поставленных нами вопросов были исключены следствием, а ряд вопросов, которые были заданы экспертам, является именно вопросами следствия.

Далее государственный обвинитель Каныбеков М.М. в своей речи в прениях утверждает, что аудио-видеозапись была передана следователям только на флеш-карте. Здесь мы вновь убеждаемся в том, что гособвинитель пропустил момент обсуждения этого вопроса во время судебного следствия. Видимо, в тот момент он задумался о счастье, и поэтому не помнит, что адвокатами было доказано, что сторона защиты получила аудио-видеозаписи и на флеш-карте, и на DVD-дисках и что подтверждается документами в деле (т.55).

Утверждая о том, что уголовное дело по факту взятки в отношении Ташеновой А. и Джакишева С.А. было возбуждено только 22 июня 2011 года, а до этого вопрос о 70 тысячах долларов США не ставился, государственный обвинитель явно говорит неправду. В том знаменитом видеоролике, сделанном из «нарезок» оперативника Кушубаева и продемонстрированном Президенту и Совету Безопасности РК, как уже говорилось, поставленным голосом была озвучена эта цифра – 70 тысяч долларов США. Кроме того, эта сумма была прописана в титрах, сопровождавших ролик. А этим заявлением г-н Каныбеков М.М. пытается вновь манипулировать восприятием присяжных, поскольку всем находящимся здесь в зале, а ему тем более, доподлинно известно, что когда Генеральный Прокурор своим постановлением от 16 апреля 2011 года отменил постановление о возбуждении уголовного дела в отношении Ташеновой А. и Джакишева С.А. и при этом дал оценку всем записям за 3-е, 17-е и 28-е февраля 2011 г., написав следующее (цитирую): «Обвинение строится лишь на результатах ОРМ, однако их содержание не позволяет однозначно относить их к исследуемым обстоятельствам» (конец цитаты), после этого, 18 апреля 2011 года, Кожамжаров лично обратился с письмом на имя Генерального Прокурора, где написал: «Проведенными специальными оперативными мероприятиями установлено, что основным мотивом принятия председателем коллегии Ташеновой решения в пользу АО, являлась ее корыстная заинтересованность в получении от судьи Джакишева незаконного денежного вознаграждения в сумме 70 тысяч долларов США». И эти два документа есть в материалах дела: первый находится в т. 1, л.д.222, а второй почему-то в т. 18 на л.д.168-170. Кстати говоря, и средства массовой информации с первого дня писали, что в отношении судей Ташеновой А.Д. и Джакишева С.А. было возбуждено уголовное дело, и сумма, и фраза «70 тысяч долларов» там уже вовсю «гуляла». Непонятно, какую цель преследует государственный обвинитель, распространяя эту ложную информацию.

Особое внимание хотелось бы обратить на то, что в своих показаниях оперативники Кушубаев М.Ш. и Татубаев М.Т. рассказали, что они делали «нарезки», т.е. по своему усмотрению вырезали и склеивали разные части видеозаписи, и что это нормальная практика в их деятельности. Эта деятельность оперативных работников нашла высокую оценку у государственного обвинителя Каныбекова М.М. который сказал, что слово «нарезки» и сам процесс нарезки теперь войдет в анналы истории. В своем выступлении на прениях государственный обвинитель говорил, что согласно заключению казахстанских экспертов нет сомнений в том, что монтажа в записях нет. Данное утверждение является также манипулятивным – оно имеет целью формирование определенного восприятия присяжных, тогда как казахстанские эксперты, которые производили основную экспертизу, отказались отвечать на вопрос о наличии монтажа, ссылаясь на отсутствие методики, дополнительная же экспертиза сказала, что монтаж не обнаружен. Профессор Галяшина Е.И. в своих показаниях в суде четко, ясно и доходчиво объяснила в этой аудитории последнюю формулировку – в отличие от казахстанских коллег она дала корректную оценку, сказав: первые честно сказали, что не могут, а вторые просто сказали, что не обнаружили, потому что у них нет методик. В то же время во всех 6 независимых экспертизах сделан вывод о том, что в записях есть монтаж. Как может не быть монтажа, если сами оперативники говорили здесь в зале, что по своему усмотрению делали «нарезки»? И тем более, что настораживает странное совпадение: даже по теории вероятности невозможно такое совпадение, что именно в тот день, когда они обсуждают дело Шакиргановой о ее собственности и денежных средствах, эквивалентных 70 тысячам долларов, иск о потере которых она предъявила к судебным исполнителям, именно в этот день Джакишев С.А. приносит Ташеновой А.Д. взятку именно в 70 тысяч долларов. И тем более маловероятно то, что отдав эти 70 тысяч и побеседовав с ней в течение часа, уходя, он сказал ей: «Алмаз… я принес… чтобы вы изучили… семьдесят тысяч долларов». О том, что фраза «изучить 70 долларов» есть явный алогизм, говорили все, и я не буду повторяться. Но еще возникает мысль: зачем говорить о том, что ты принес 70 тысяч долларов, если ты их уже отдал час назад? Это явное логическое противоречие говорит о том, что те, кто сделали этот монтаж видеозаписи, не знают элементарных основ формальной логики.

Мы все здесь внимательно слушали назидание гособвинителя о том, что Ташенову А.Д. и Джакишева С.А. должны мучить угрызения совести. Я думаю, угрызения совести должны испытывать как раз те, кто под громким лозунгом борьбы с коррупцией прикрываясь высокими морально-нравственными ценностями, сфабриковал запись, спасая себя и свое место в кресле, с целью сокрытия своего рейдерства в отношении российской фирмы «Северсталь». Странные вещи происходят: если фирма успешная, приносит прибыль, обеспечивает людей рабочими местами и нормальной заработной платой, о чем говорили сотрудники фирмы в этом зале, если люди стоят в очереди, чтобы устроиться на работу в эту фирму, то обязательно надо отнять у них собственность. Понятно – надо отнять у того, у кого что-то есть. Далее, Каныбеков М.М. обвинил тут Джакишева С.А. в том, что он сам придумал политическую составляющую в данном уголовном деле, прикрываясь именами Путина, Назарбаева, Мордашова. Но куда мы денем тогда письмо руководителя «Северстали», в котором Мордашов еще в ноябре 2010 года обратился к Президенту Назарбаеву с просьбой оградить компанию АО «ФИК «Алел» от рейдерства финансовой полиции. Тем более что существует ответ самого Кожамжарова в письме на имя Мордашова от 12 ноября 2010 года за №8-ЮЯ-627. Наличие факта рейдерства подтвердили в своих показаниях здесь и сотрудники самой фирмы. А оправдательный приговор, вынесенный в отношении Полынова подтверждает не только факт рейдерства, но и необоснованность обвинений и незаконность действий финансовой полиции. Куда мы денем второе письмо Мордашова, в котором он вновь обращается к Президенту Н. Назарбаеву, где пишет о рейдерстве со стороны финансовой полиции и о том, что компания никогда не обращалась за помощью в Верховный Суд. И зная обо всем этом, надзирающий прокурор по умолчанию проигнорировал это и не возбудил уголовное дело по факту незаконного преследования бывшего генерального директора АО «ФИК «Алел» Полынова В.И. Так кого же должна мучить совесть? Не тех ли, кто представил смонтированные записи и не тех ли, кто занимался рейдерством и кто попустительствовал этому рейдерству?! И не должна ли мучить совесть тех, кто сейчас с таким рвением защищает интересы всех вышеназванных?

Высказывая свои соображения в прениях, Каныбеков М.М. был озадачен и озабочен тем, что Алмаз Дулатовна сказала «спасибо», когда Джакишев С.А. передал ей папку с аналитической справкой по ГПК. Гособвинитель вопрошал: всегда ли Ташенова А. говорит «спасибо» подчиненным и всех ли она благодарит? Думаю, уместно будет задать вопрос: неужели государственные обвинители не знают, что это норма человеческих отношений? Ведь любой нормальный и воспитанный руководитель не задумываясь говорит «спасибо», когда подчиненный выполняет его поручение. Быть может, в стенах прокуратуры в ответ на протягивание папки с выполненным заданием принято отвечать нецензурной бранью? Тогда понятно, почему это ввергло в шок обвинителя. А Алмаз Дулатовна – образованный, воспитанный человек, даже в том положении, в котором пребывает уже больше года, она не опускает свой уровень культуры, и если вы заметили, всегда начинает свое обращение словами: «Позвольте задать вопрос», и, получив ответ, всегда говорит: «Спасибо». На самом деле это – элементарная вежливость, норма человеческих отношений в обществе. Кстати говоря, с таким же критическим подходом мы столкнулись во время следствия, когда один из следователей, Нургалиев А., пытался убедить нас дать признательные показания, указывая: вот видите, она сказала «спасибо» – значит, в папке лежат деньги. В ответ я вынуждена была задать вопрос: «А вы говорите «спасибо» только тогда, когда получаете взятку?» – на что получила соответствующее, видимо, уровню культуры сотрудников данного ведомства умозаключение: «А зачем на работе говорить «спасибо»?» Видимо, это слово исключено из лексикона сотрудников финансовой полиции и прокуратуры. И, естественно, это ввергает их в шок, если сказать «спасибо» это для них инокультурное явление.

Наряду с этим возникает ощущение, что многомесячное судебное следствие, которое мы, уважаемый председательствующий и уважаемые присяжные заседатели, кропотливо провели вместе в этом зале, было полностью игнорировано стороной обвинения. Создается впечатление, что, ставя проблему, обвинитель смотрел в кривое зеркало и видел в нем перевернутые с ног на голову варианты полученных ответов. Примером тому могут служить «перевернутые» вверх тормашками показания судьи Верховного Суда Кравченко в этом зале, эксперта Сванкулова и самый интересный пример – это преподнесение фотографии Кабыкенова Даурена, где он во время форума с участием Президента Казахстана Н.Назарбаева и Президента России Д.Медведева вручал от имени «Северстали» слиток золота Президенту Н.Назарбаеву. Это было зафиксировано во всех средствах массовой информации, неоднократно показывалось по телевидению. Но, взглянув на этот факт через свое кривое зеркало, Каныбеков М.М. сделал заключение, что Кабыкенов Даурен получил этот слиток в подарок из рук Президента Назарбаева! Я благодарна государственному обвинителю за столь лестный реверанс в адрес нашей семьи. Я думаю, с вашего благословения скоро такой день может настать. Аузы?ыз?а май! Говоря по-русски, вашими бы устами да мед пить!

Еще 15 марта следователь Шакенов, присягнув говорить правду и только правду, преподнес нам ложную информацию о недвижимости Джакишева С.А. и Ташеновой А.Д. в Америке. С какой целью это было сделано понятно – с целью создания у вас впечатления о масштабах нашей собственности. Именно тогда было озвучено, что Кабыкенов Д. и Тлеубек Т. находятся в Америке и что в Интерпол подано заявление об их экстрадиции. Эту же информацию повторил в своей речи во время прений Каныбеков М.М. Возникает вопрос: почему тогда они до сих пор их не экстрадировали? Ведь с тех пор прошло уже более 2 месяцев?! Как всегда, нам пришлось перепроверить эту информацию, и мы зашли на сайт Интерпола, и нашли там ряд фамилий казахстанских граждан, но фамилии ни Кабыкенова, ни Тлеубека там не значатся. Значит, их никто и не разыскивает. В связи с этим напрашивается вопрос: выгодно ли для бывшего руководителя финансовой полиции вернуть данных лиц в Казахстан? – Ведь именно через них руководство финансовой полиции вымогало более 30 млн. долларов у российской компании «Северсталь». Не развалится ли уголовное дело в отношении Джакишева С.А. и Ташеновой А.Д., если эти лица начнут давать показания не в пользу финансовой полиции? Следовательно, декларация о том, что их разыскивают через Интерпол, неправда, так как всем уже понятно, что их показания в очередной раз подтвердят невиновность судей Верховного суда и покажут, кто и почему стоял за всеми незаконными действиями финансовой полиции. Но гособвинитель преподнес эту информацию с целью сформировать у вас, уважаемые присяжные заседатели, предубеждения о том, что сторона защиты якобы уводит их от ответственности перед правосудием.

Когда возбудили уголовное дело на моего супруга, естественно, я была в шоке. Но имея только записи разговоров, достоверность которых подвергнута сомнению, финансовая полиция предъявила обвинение еще и по другим статьям Уголовного кодекса. Естественно, это вызвало у меня бурю возмущения, и я никак не могла понять, с какой целью это делается. Но теперь, когда государственный обвинитель озвучил в прениях, что он будет просить у суда осуждения их не менее чем на 20 лет, мне стало понятно, зачем это было сделано. Но спрашивается: за что? Ведь никто не доказал здесь, что была просьба о содействии, и что была дана взятка, и что был принесен ущерб государству? Ничего, что вменяется им в вину, не доказано! А цель всей этой акции одна – спасти г-на Кожамжарова, который совершал рейдерские действия в отношении российской компании «Северсталь». Видимо, так понимают государственные обвинители свою задачу и цель как представителей органа, надзирающего за законностью.

Также хочется отметить тот факт, что в прениях гособвинитель Талипова Ж.С. вновь говорила о нашей собственности так, как будто не было судебного исследования: она опять назвала все те объекты недвижимости, которые когда-то были у нас в собственности, и те, которые были незаконно арестованы. Хочется напомнить, что некоторые юридические и физические лица уже подали в суд на финансовую полицию за незаконный арест и незаконное разглашение сведений, составляющих коммерческую и личную тайну. Что касается той собственности, которая когда-то принадлежала нам, но была продана, и копии документов на которые приведены по 5-6 раз в деле – то о ней Джакишев С.А. и Ташенова А. дали подробный и полный отчет в ходе исследования материалов дела. При этом государственными обвинителями был использован метод наглядности, быть может, даже применен метод воздействия 25-м кадром, когда на экране вы могли видеть в списке нашей собственности те объекты, которые были проданы много лет назад. Все это суммировалось и соотносилось с нашей зарплатой всего лишь за последние 3-4 года. Разница сумм выводилась на экран и громогласно заявлялось: «Вот чем они занимаются!» При этом туда же входила собственность наших родственников. Я думаю, вам понятно, зачем это делалось.

Уважаемые присяжные заседатели! Хотелось бы обратить ваше внимание на следующий факт. Государственный обвинитель, пытаясь сформировать у вас негативное представление о наших семьях, заострил ваше внимание на следующем: он сказал:

1) что Амиржан во время допроса не смог ответить на вопрос, каков прожиточный минимум в стране. Да, он не ответил на этот вопрос. Что тут противоправного? В силу полученного образования и занимаемой должности, имея зарплату минимум в 500 тысяч тенге, не считая годового бонуса, он не знает этого. Он не социальный работник и не работает в системе социального обеспечения, чтобы обязательно знать это. Вот если бы он был безработный и сидел бы на шее родителей, быть может, уместно было задать ему этот вопрос. Цель постановки вопроса понятна. Мы же все здесь взрослые, не дети.

2) государственные обвинители все время подчеркивали, что обнаруженные у нас деньги были в иностранной валюте, и когда мы называли цены проданных квартир и машин, мы оперировали суммами в долларах, что при обыске у нас не нашли денежные средства в тенге. Я не знаю, как выдают заработную плату в прокуратуре, но моему супругу, мне и моему сыну зарплату перечисляют на карточку. Мы живем в цивилизованном государстве, тем более в столице и в основном рассчитываемся карточкой. Когда нужны наличные деньги, мы снимаем их с карточек. Никто ко мне в сумку не лазил и не обыскивал карманы моего мужа даже при задержании, следовательно, голословное утверждение государственных обвинителей, что все деньги у нас содержатся в иностранной валюте, сказано специально с одной целью – чтобы вызвать отрицательное отношение к нам. Я вчера купила местные газеты и увидела, что при продаже квартир, машин, при сдаче в аренду жилья и прочего цены называются в долларах. В наше время все общество ориентируется на твердую валюту, а мы – часть этого общества.

3) Уважаемые присяжные заседатели, в своей речи во время прений государственный обвинитель, желая представить нас вам как классовых врагов, сказал, что мы ежегодно ездим отдыхать за границу и при этом унизил вас, уточнив, что вы не можете позволить себе выделить 10 тысяч тенге, чтобы съездить в Боровое. С какой целью это сделано, я думаю, вам тоже понятно: все это он делается, преследуя конкретную цель – вызвать антипатию к нам.

Но, в конечном счете, все это является разжиганием социальной розни в обществе, что само по себе противоправное уголовно наказуемое действие.

Уважаемый председательствующий! Уважаемые присяжные заседатели!

Что мы имеем в результате наших исследований?

Судебное расследование показало, что 3-го февраля Джакишев С.А. пришел к Ташеновой А.Д. и наряду с обсуждением целого ряда профессиональных проблем рассказал о деятельности АО «ФИК «Алел» с единственной целью – проконсультировался о том, может ли их деятельность рассматриваться как безлицензионная. И при этом вопрос о гражданском споре между АО «ФИК «Алел» и Налоговым управлением ВКО ими не поднимался и ни с какой просьбой к Ташеновой А.Д. Джакишев С.А. не обращался – это подтверждено в заключении психолого-филологической экспертизы от 27 июня 2011 года.

Но, давая оценку этому диалогу за 3 февраля, гособвинитель Каныбеков М.М. сказал, что Джакишев С.А. специально называл при разговоре такие громкие фамилии как Путин, Назарбаев, потому что знал, что их нельзя будет пригласить в суд в качестве свидетелей. Уважаемые присяжные заседатели! Получается, что Джакишев С.А., беседуя с Ташеновой А.Д. 3-го февраля, знал, что его записывают и что против него будет возбуждено уголовное дело, поэтому он называл эти громкие имена? Но это же чистой воды абсурд и не влезает ни в какие ворота!

Согласно обвинительному заключению, 17-го февраля Ташенова А.Д., позвонив Джакишеву С.А., поставила его в известность о том, что рассматривается дело по налоговому спору и просила зайти к ней после коллегии. В судебном расследовании данный факт ничем не был подтвержден, хотя все ее телефоны прослушивались, и поэтому априори должно были быть представлены и запись, и стенограмма этого разговора. А поскольку этого нет, то данное утверждение стороны обвинения, мягко говоря, несостоятельно. Если бы данный разговор состоялся, я думаю, то он был бы красным флагом в руках обвинения. Говоря о диалоге в этот день, гособвинитель, мягко говоря, сказал неправду, что Джакишев С.А. сердечно поблагодарил Ташенову А.Д. за решение налогового спора. Мы с вами неоднократно просматривали и прослушивали эту запись. Нет таких слов ни в записи разговора, ни в стенограмме. С какой целью эта ложная информация произнесена? Естественно, с целью формирования предубеждения присяжных заседателей. Далее, мы видели на видеозаписи, что в конце разговора за 17-е число Ташенова А.Д. дает поручение Джакишеву С.А., используя свой опыт и знания, на основе статистических материалов сделать обобщающую справку по совершенствованию ГПК и созданию налогового суда. Все мы с вами это неоднократно слышали во время судебного исследования доказательств.

Поэтому 28-го февраля именно с этой справкой в голубой папке-«бегунке», а также с документами по надзорным делам Джакишев С.А. приходит к Ташеновой А.Д. Протягивая папку с аналитической справкой, он произносит: «Так, это вот изучишь, потом скажешь свое мнение». Но наши казахстанские эксперты слова «потом скажешь свое мнение» почему-то не услышали, в отличие от российских. А вы, уважаемые присяжные, имели возможность расслышать эти слова, когда каждому из вас давали прослушать с ноутбука. Государственные обвинители еще в присутствии казахстанского эксперта Алимбековой Л.К. пытались навязать всем свой вариант окончания фразы: «Сильно не раскрывай». Алимбекова отказалась озвучить это и твердо стояла на том, что было написано в стенограмме экспертизы. Но несмотря на провал своей первой попытки навязывания своего варианта Каныбеков М.М. повторил его во время выступления в прениях. Цель, с которой эта версия навязывается, проста и понятна: мол, сильно не раскрывай, а то деньги посыплются. Однако данная версия противоречит проведенному следствием эксперименту. Мы все тут просмотрели запись следственного эксперимента. Как вы помните, там деньги укладывались в конверт, конверт заклеивался, и поскольку использовалась не папка-«бегунок», а папка надзорного производства по делу Шакиргановой, то конверт с деньгами еще и был закреплен зажимом папки. Теперь возникает вопрос: что изменится в таком случае, если папка будет сильно раскрыта? Ведь все равно не будет видно денег? В крайнем случае, будет виден только конверт. Если Джакишев С.А. произнес эту фразу, то тогда получается, что он знал, что его снимают. Но ведь это опять абсурд! Когда гособвинитель, утверждает, что деньги были уложены в конверт и заклеены, и одновременно говорит, что Джакишев С.А. произнес именно эту фразу, создается элементарное логическое противоречие. Данная версия не выдерживает никакой критики! Поскольку обвинение выдвигает противоречивые версии, это еще раз доказывает, что на самом деле деньги не передавались, в папке их попросту не было, следовательно, и данная фраза не произносилась.

Теперь о той злополучной фразе «Я принес, чтобы вы изучили 70 тысяч долларов». О том, что с точки зрения здравого смысла деньги невозможно изучить – об этом неоднократно говорилось здесь. И этот алогизм – первое доказательство того, что эта фраза создана путем вторжения в запись. Все остальные доказательства были изложены в 6 заключениях независимых экспертов, которые научно обоснованно доказали наличие монтажа записи. Я думаю, мне нет необходимости все это повторять.

В итоге, что мы имеем: два профессионала встречались и разговаривали о судебной практике, обсуждали вопросы в соответствии с их профессиональной деятельностью. Естественно, они понимали друг друга, говорили на понятные друг другу темы. В противном случае кто-то из них не должен был быть судьей.

Каков итог нашего судебного следствия?

Оказалось, что:
1) Проведение ОРМ, прослушивание и наблюдение за Ташеновой А.Д. было произведено с грубейшими нарушениями закона, о чем доказательно и убедительно сказали адвокаты.

2) Кушубаев М.Ш. и Татубаев Т.М. публично, в вашем присутствии в вербальном свободном изложении сказали, что они изготавливали «нарезки» записей, и тем самым подтвердили вмешательство в записи разговоров.

3) Следователь Амралинов М.Т. принял результаты ОРМ и приобщил их к делу с грубейшими нарушениями Закона, а именно: не были составлены протокол и стенограмма разговоров в присутствии понятых, не был опечатан носитель следов преступления, а именно ноутбук «НР», также был нарушен целый ряд требований закона, о которых говорили здесь адвокаты.

4) «Нарезки» из записей были скомпонованы так, как хотелось следователям, и результат их деятельности был продемонстрирован Главе государства и Совету безопас-ности, что послужило основанием для возбуждения уголовного дела в отношении Джакишева С.А. и Ташеновой А.Д.

5) Кроме того, было сделано множество вариантов версий записанных разговоров, которые сопровождались титрами, что свидетельствует о вмешательстве в эти записи. И допросы Джакишева С.А. и Ташеновой А.Д. проводились именно по этим составленным из «нарезок» вариантам записей, естественно, с определенной целью – запутать обвиняемых.

6) Материалы ОРМ были переданы на экспертизу в неупакованном и неопечатанном виде, что является грубейшим нарушением со стороны следствия.

7) Экспертами приняты объекты на экспертизу также с грубейшим нарушением закона.

8) Экспертами не было установлено, являются ли оригиналами записи на ноутбуке, поэтому неизвестно, сохранен ли вообще оригинал аудио-видеозаписей.

9) По странному и удивительному стечению обстоятельств в материалах ОРМ, которые проводились в кабинете Ташеновой А.Д., почему-то именно запись второй половины дня 28 февраля была кем-то и с какой-то целью стерта, что также является грубейшим нарушением закона.

10) Здесь во время судебного расследования неоднократно озвучивалась информация о рейдерстве со стороны руководителя финполиции в отношении российской компании «Северсталь». Но государственные обвинители проигнорировали эту информацию.

Уважаемый суд, я назвала вам как минимум 10 нарушений закона со стороны оперативников, органов следствия, экспертов и стороны обвинения. В связи с этим возникает вопрос: кто же нарушил закон: те, кто сидят вот здесь, за стеклом, или те, кто затеял это уголовное дело, вел расследование, проводил экспертизу и поддерживает обвинение? В чем вина Джакишева С.А. и Ташеновой А.Д.? Джакишев ни о чем не просил Ташенову, Ташенова А., руководствуясь только и только законом, и не единолично, а коллегиально вынесла решение, но не по существу вопроса. И это решение по сей день не отменено. А отменено решение нижестоящих судов, да и то не полностью, а частично. Обвинение в даче и получении взятки никем не доказано. Так в чем же тогда их вина?

Уважаемый председательствующий, уважаемые присяжные заседатели, убедительно прошу вас, обратите, пожалуйста, особое внимание, на все, что я говорила, когда будете принимать судьбоносное для нас решение.

Уважаемый председательствующий! Уважаемые присяжные заседатели!

В течение нескольких месяцев мы практически ежедневно общаемся с вами. За это время благодаря вот этим томам дела, которые представили следователи, вы знаете о нас все. Вам представлена история наших семей, все четыре поколения: наши родители, мы, наши братья и сестры, наши дети и внуки предстали перед вами. Наверное, теперь вы знаете о нас не меньше, чем мы знаем о себе. Но сейчас я хочу посвятить вас в то, что нам пришлось пережить за этот год.

Начиная с того злополучного дня – 14 апреля 2011 года наша жизнь остановилась и превратилась в сплошной кошмар общения с сотрудниками финансовой полиции: бесконечное запугивание, унижение, преследование и вымогательства. Все это делалось изощренно, преследуя одну цель – выбить нас из состояния психологического равновесия и заставить Ташенову А.Д. и Джакишева С.А. признаться в преступлении, которого они не совершали.
Я долго думала, стоит ли рассказывать вам обо всем этом. Вы уже слышали, что за нами постоянно ездили машины, в которых сидели по несколько человек из финпола. Они отслеживали все наши движения. Все детективные романы, которые мне приходилось читать, превратились в ничто по сравнению с тем, что пришлось нам испытать. Бесконечные ночные звонки, запугивание и вымогательство баснословных сумм, когда говорили, что если мы не дадим этих деньги, то не увидим наших близких в живых.

Были предприняты неоднократные попытки несанкционированного проникновения в квартиру, так как ключи от квартиры находились у сотрудников финансовой полиции. В любое время нашего отсутствия они могли свободно зайти в нашу квартиру, как в свою, потому что одна машина постоянно стояла во дворе и отслеживала наше присутствие дома. Хотя в квартире официально был произведен обыск, то целью проникновения было установление прослушивающих устройств, установка передающих устройств в компьютер. Кстати, они не брезговали захватить то, что плохо лежало. И каждый раз, заходя домой, я испытывала страх от мысли, что кто-то стоит за дверью или спрятался в другой комнате. Неоднократно ночью наши входные двери пытались открыть, и только крик заставлял их уйти.

Следователи искусственно чинили препятствия, торгуясь, чтобы мы дали показания против своих близких в обмен на получение статуса защитника. Наша жизнь превратилась в бесконечный процесс борьбы за права, априори данные нам по Конституции. Но вы теперь знаете, Конституция – это не их закон, они живут по своим законам, и мы в этом действительно убедились. Многочасовые ожидания, чтобы войти в здание финансовой полиции, тогда как Шакирганова, пинком открывая дверь, свободно входила к ним. Может быть, они испытывали садистское удовольствие, подвергая нас ежеминутным унижениям? Или их обязали так издеваться над нами?

Но самое страшное началось тогда, когда мы получили возможность посещать СИЗО. Для нас – защитников Джакишева С.А. и Ташеновой А.Д. – по указанию финансовой полиции был установлен особый режим, выражавшийся в том, что, входя в это здание, мы проходили тщательный обыск, вплоть до полного раздевания. Чтобы попасть в СИЗО, нужно было приезжать в 3 часа ночи и занимать очередь. И эти ожидания тоже могли быть безрезультатными, поскольку даже при условии, что приезжали рано, мы не всегда могли попасть туда. На свидания давалось всего лишь 15 минут времени, в которые входили привод и увод подследственных, а для свидания нам была специально выделена определенная камера, где велись постоянное наблюдение за нами и видеозапись наших разговоров.

Меня и моего сына преследовали на машинах везде, куда бы мы ни пошли: в СИЗО, на рынке – везде. За нами следили как за шпионами, мне было непонятно, что они хотели выследить – до тех пор, пока один из них не подошел ко мне в магазине «Мега» и не потребовал большую сумму взамен на сохранность жизни моего мужа, находящегося в СИЗО. Я честно скажу: вначале было очень страшно, поскольку следователи намекали, что я могу носить передачи не только мужу, но и сыну, говорили, что есть разные методы, что они могут задержать и арестовать любого человека. Особенно Кушубаев угрожал: скажите спасибо, что мы не возбудили дело против вашего сына и не посадили его. Чувство безысходности наполняло меня, когда моего сына Амиржана, который работал начальником правового отдела в КТЖ, попросили уволиться, т.к. представители финансовой полиции стали угрожать им различными проверками. После его увольнения я понимала, что с ним могут сделать все что угодно. И я была вынуждена отправить его на время следствия из Казахстана. Естественно, он не хотел оставлять меня одну, боялся за меня, но я уговорила его, объяснив, что второго сфабрикованного дела я уже не выдержу. После этого я действительно осталась одна против всей системы финансовой полиции. Мне нужно было набраться мужества и не показывать на свиданиях с мужем те чувства, которые мне приходилось испытывать. Уважаемые присяжные заседатели, вы сами увидели, что сотрудники финансовой полиции не только не знают законов и попирают законы, но и обладают низкой культурой мышления вообще, что доказывается алогичностью ряда представленных доказательств. Используя эту их слабость, я научилась уходить от преследования и на каком-то этапе уже стала смело противодействовать им.

Есть такая казахская пословица: «?ор?а-?ор?а батыр боласы?», что в переводе означает: «Устав от страха, становишься смелым». В один прекрасный день я сама стала гоняться за своими преследователями, загонять их в тупик, фотографировать их, вынуждать их выйти из машин и говорить, что если они не перестанут за мной ездить, то я найду меры воздействия на них. И считала, что нашла эту меру – я обратилась с заявлением на имя Генерального Прокурора, где указала номера машин, приложила фотографии машин и тех, кто меня преследовал, в надежде на то, что эти противоправные действия в отношении меня будут пресечены. Но все заявления, которые направлялись в Генеральную прокуратуру, пропадали, как в Бермудском треугольнике. И только после обращения в Комитет национальной безопасности, который взял этот вопрос на контроль, давление со стороны финансовой полиции было ослаблено. Но все телефоны постоянно прослушивались и прослушиваются до сих пор. Но я научилась с легкостью узнавать, какой из моих телефонных разговоров прослушивается. Проверяя, прослушивают ли меня, я осознанно дезинформировала их, говоря об этом кому-то по телефону. Тогда количество машин, «сопровождающих» меня, кратно увеличивалось, и я в сопровождении этого «кортежа» хаотично двигалась по городу и возвращалась домой. Видимо, сотрудники финансовой полиции боялись, что я буду с кем-то встречаться, и отслеживали это, в чем я убедилась, когда летала к своей маме в Алматы. Со всем «кортежем» «сопровождения» я прибыла в аэропорт Астаны, где меня уже ждали другие сотрудники финансовой полиции, и пока мой багаж проходил досмотр, они стояли в зоне досягаемости и наблюдали за монитором, но, не обнаружив ничего интересного для себя в моем багаже, они разочарованно разошлись. Сейчас я научилась смотреть прямо, но видеть все, что происходит в пределах бокового зрения. И когда мне удается смотреть какой-нибудь детективный фильм с закрученным сюжетом, я вижу, насколько это примитивно по сравнению с тем, что происходит в жизни.

Невольно возникает вопрос: если следствием была доказана вина моего супруга, то какой был смысл им запугивать меня и моих родных, какой смысл был в том, чтобы предпринимать попытки допросить мою 88-летнюю мать, которая уже страдает потерей памяти? Что они хотели прояснить? Чем могла помочь им в расследовании этого дела моя престарелая мать? Чтобы не напугать ее, мои родственники были вынуждены нанять охрану. Не получив допуска к моей матери для допроса, следователи допросили ее лечащего врача, который подтвердил ее диагноз. И только после этого прекратилось давление на мою маму. Если бы преступление было доказано, то зачем следователям надо было все это делать?

Когда закончилось следствие, и мы приехали в город Кокшетау, то нам пришлось вновь пережить все то, о чем я уже говорила. Усиленная слежка, попытка установления прослушки, которая была пресечена нами. Но представители местной финансовой полиции не учли наш предыдущий опыт общения с их коллегами. Поэтому мы легко узнавали и обнаруживали их присутствие. Был даже анекдотичный случай. Это было зимой, а мы всегда рано утром ездили в СИЗО. Однажды, пропустив поворот, мы заблудились и не могли найти дорогу на «горбатый» мост. Проплутав немного, мы остановились, так как знали, что наше «сопровождение» где-то рядом, и оно поможет нам, что и произошло. Очередная машина, сделав контрольный круг вокруг нас, стала двигаться, мигая и показывая направление движения. Меня сопровождали везде, даже тогда, когда я ходила в мечеть. Поскольку у вас мечеть очень маленькая, молодых людей с бегающими глазами обнаружить было не сложно. Меня мучил только один вопрос: что они здесь делают? Может быть, они хотели пресечь мою попытку обратиться к Аллаху за помощью или уличить Создателя в коррупционных действиях? Успокаивало одно – пусть хоть так они переступят порог этого святилища, и, быть может, хоть в ком-то из них проснется совесть. Но зря я на это надеялась. Буквально через день после посещения мечети у меня поднялось давление, и я вынуждена была обратиться на платной основе в поликлинику для ветеранов. Как вы знаете, когда приходишь к врачам, они назначают какие-то исследования, и ты начинаешь ходить по кабинетам, обращаться к разным специалистам. Вслед за мной в эти же кабинеты заходили работники финансовой полиции, спрашивали у врачей, на каком основании они принимают меня, и запугивали их. Зашли даже к главному врачу и потребовали, чтобы мне не оказывали медицинские услуги, на что он ответил, что не может запретить, поскольку у них есть платные услуги. Этот ответ привел в замешательство финполицейских. Видимо, правовой нигилизм сотрудников финполиции проявился и здесь, поскольку по законам нашего государства человек имеет право выбора обращения в медицинское учреждение, тем более на платной основе.

Все это я подробно рассказываю потому, что хочу показать, что это социальное зло, основанные на правовом нигилизме, проникает во все сферы жизни, и никто не застрахован от этого – каждый может оказаться в нашем положении. Одна только надежда – на то, что с приходом нового руководителя финансовой полиции, профессионального юриста, и после аттестации всех сотрудников это Агентство сможет измениться и занять подобающее место в обществе, а не быть исполнителем рейдерских действий в чьих-то корыстных интересах.

В томах уголовного дела в нескольких экземплярах имеются копии паспорта нашего двухгодовалого внука. Чем в расследовании могли помочь эти документы, как и документы наших родителей, которые ушли из жизни десятки лет назад? Когда Кушубаев направлял запросы в различные банки о денежных средствах моего отца, который умер 36 лет назад, я задала ему вопрос: «Сколько лет должно быть сегодня этому человеку, который родился в 1902 году?» Но в силу своего «высокого» интеллекта он не смог в уме произвести такое вычисление. Это же не «нарезки» делать! Я не буду говорить о моральной стороне этого вопроса, поскольку, судя по обвинительному заключению, на звание носителей самых высоких моральных ценностей в нашем обществе претендуют только сотрудники финансовой полиции.

Не скрою, что за прожитый год были и минуты отчаяния, когда предпринимались неоднократные попытки покушения на жизнь моего мужа. Иногда, засыпая, я мечтала не проснуться, но только ответственность перед своими детьми и внуками, перед мужем заставляла меня вставать и стиснув зубы дальше продолжать борьбу. Я запрещала себе раскисать и глядя на Айгерим, и говорила: «Я не могу проявлять слабость, потому что на плечи этого ребенка упала такая же тяжесть, как и на мои». И дала себе слово выдержать любые испытания и преодолеть все препятствия.

Уважаемые присяжные заседатели, если сейчас я вслед за государственным обвинителем задам вам вопрос: «Что такое счастье?» – вы, наверное, мысленно ответите мне, что это, прежде всего, мир и благополучие в доме, спокойствие и уверенность в завтрашнем дне. Я тоже когда-то так думала. Но сейчас я поняла, что счастлив тот человек, который просыпается и не думает о том, что есть финансовая полиция, который уходя из своего дома, не расставляет растяжек на дверях и не боится возвращаться к себе домой. На протяжении многих лет, будучи преподавателем, я говорила об относительности истины. И теперь на себе испытала относительность понятия счастья. Простояв в очереди с 3 утра, затем пройдя через все унижения при досмотре, и когда за мной с оглушительным лязганьем захлопывалась железная дверь, и я была уверена, что теперь точно увижу своего супруга и смогу убедиться в том, что он жив, я испытывала безмерную радость. И каждый раз это было подлинным счастьем. Мы прожили вместе 37 лет, а знаю я этого человека более 40 лет. Он родился и вырос в простой советской семье, в силу своих способностей получил разносторонние знания, в этом вы сами убедились, и стал высокопрофессиональным юристом. Поскольку мой супруг был младшим сыном, мы жили с родителями, и долг ухаживать за родителями, содержать их был нормой наших отношений. Мы выросли в многодетных семьях, где культивировались взаимопомощь и трудолюбие. Начав свою трудовую деятельность с рабочего, Сайляубек Абильдаевич, пройдя все стадии в судебной системе, дорос до судьи Верховного Суда. Является кандидатом юридических наук и как цивилист имеет большой авторитет среди коллег. Неоднократно награжден государственными наградами, в том числе медалями и орденом «??рмет». И когда истек срок его председательствования в суде города Астаны, его как специалиста высокого уровня вновь рекомендовали на должность судьи Верховного Суда, хотя ему оставалось всего 2 года до пенсии. Но все, что было достигнуто им на протяжении всей жизни, в одночасье было растоптано и вычеркнуто в угоду корыстным амбициям бывшего руководителя финансовой полиции.

Я бы не хотела, чтобы кто-то испытал все те ужасы, через которые мы прошли и которые мы до сих пор испытываем. Вы уже слышали, что мой отец был репрессирован в 1937 году. После того как рассекретили архивы КГБ, я знакомилась с делом своего отца, которое состояло буквально из нескольких страниц, в основу обвинения был положен ложный донос. Прочитав эти документы, я подумала: «В какое счастливое время живем мы и наши дети! Как хорошо, что в нашу жизнь никто не может вторгнуться и сломать ее путем наветов и клеветы». Но, как вы видите, я глубоко ошибалась.

Мы воспитали своих детей трудолюбивыми, добросовестными и ответственными. Мои дети работали, будучи еще студентами. Они никогда не сидели на нашей шее. Я всегда думала, что я должна сеять разумное, доброе, вечное. По-другому и не могло быть. И теперь, после этих событий, когда я думаю о жизни нашего общества, меня охватывает страх за будущее молодого поколения. Я хочу надеяться, что то, что произошло с нами, не станет нормой их жизни. Уважаемые присяжные заседатели, от вашего решения зависит судьба не только Ташеновой А.Д. и Джакишева С.А., но и будущее общества в целом, поскольку коварство, произвол и правовой беспредел – это общее социальное зло.

Уважаемые присяжные заседатели! Вы сами убедились в том, что мы стали жертвой произвола бывшего руководителя финансовой полиции, который в целях сокрытия своих коррупционных и рейдерских действий выставил Джакишева С.А. и Ташенову А.Д. коррупционерами. Ни один пункт обвинительного заключения не был доказан в ходе судебного разбирательства. Когда решался вопрос о том, какой выбрать суд: профессиональный суд или суд присяжных, Алмаз Дулатовна и Сайляубек Абильдаевич в один голос твердо приняли решение, что будет суд присяжных. Они настаивали на открытом судебном процессе, так как изначально были уверены в своей невиновности. Узнав, что был сделан именно такой выбор, многие юристы говорили, что это ошибка, что в обществе не любят судей и что в последнее время стараниями финансовой полиции в обществе подорван авторитет судебной системы. На уговоры отказаться от суда присяжных Алмаз Дулатовна и Сайляубек Абильдаевич ответили: «Мы ни в чем не виноваты! Нам нечего бояться!» И мы разделяем их позицию.

Уважаемый председательствующий! Уважаемые присяжные заседатели!

Вы являетесь участниками уникального судебного процесса, когда люди, всю свою жизнь отдавшие судебной системе – судьи Верховного Суда вверяют вам свою судьбу, судьбы своих детей и внуков. Мы надеемся и верим, что вы сумеете объективно оценить сложившуюся ситуацию, что вы проявите гражданское мужество и не поддадитесь давлению извне, руководствуясь исключительно только внутренним убеждением и совестью, вынесете справедливое решение!

Как супруга Сайляубека Абильдаевича, как мать его детей, еще раз обращаюсь к вам. Я прошу принять во внимание все, что сказано мной и другими защитниками, и вынести честное и справедливое решение о невиновности моего супруга! Я вверяю вам жизнь нашей семьи. Будьте объективны и справедливы! Не дайте растоптать нашу жизнь и будущее наших детей и внуков!