I. О методологии исследования теории юридических фактов в области правовой действительности
Предметом нашего рассмотрения является взаимодействие идей о юридических фактах с теми жизненными потоками, которые я именую вызовами времени и правовой действительностью.
Есть смысл объяснить, какое содержание вкладывается в названные явления.
Довольно расплывчатое и затертое до обыденного значения словосочетание «вызовы времени» в научном смысле должно применяться в более твердом значении. Подлинно научная задача находится на грани познанного и непознанного, знания и незнания, она как бы подводит итог полученному знанию и намечает прорыв в еще неизведанную область. Но если под «требованием времени» подразумеваются достаточно очевидные задачи, требующие незамедлительного решения, то понятие «вызов времени» имеет качественно иное содержание, чем просто «требование времени». Вызов времени предполагает прорыв в будущее. Ответ на вызов времени — это качественный скачок в постановке и решении правовой задачи, революционное преобразование, обычно подготовленное повседневными решениями, диктуемыми текущими требованиями изменяющихся общественных отношений.
Проблемы этого рода требуют вовлечения в исследование более широкого круга обобщающих категорий, понятий из смежных научных дисциплин, использования общеправовых и философских категорий в большем объеме, чем в гражданско-правовых исследованиях, задаваемых текущими требованиями времени, где преобладает удельный вес цивилистического инструментария.
Конечно, граница между вызовами и требованиями времени носит зыбкий характер. То, что было в свое время вызовом времени, превращается в текущую научную задачу.
Сегодня перед гражданско-правовой теорией стоят иные требующие радикальных решений задачи: утвердить новое понимание справедливости в условиях равенства государственной и частной собственности, четко очертить границы гражданско-правового регулирования, найти оптимум соотношения частного и публичного.
Возникает вопрос: какие проблемы в такой, казалось бы, частной теме, как понятие и значение юридических фактов, могут быть отнесены к вызовам времени, а не обычному совершенствованию соответствующих правовых норм? Я обозначу некоторые из них.
Прежде всего, произошла смена общественно-экономической формации. Появились совершенно новые права, требующие особых юридических фактов и составов: вещные права, статус неизвестных прежде организационных форм юридических лиц и многие др.
В частно-правовую сферу плотно вовлекается государство, что требует образования новых юридических фактов, способствующих гармонизации частных и публичных интересов.
Процессы глобализации, хотя мне ближе термин «планетарность», ведут к сближению различных государственных и национальных систем, что вызывает необходимость унификации юридических фактов с целью однотипного решения принципиальных конфликтов.
Наконец, национально-государственные особенности конкретного государства приводят к образованию специфических юридических фактов.
Под правовой действительностью я понимаю единство доктрины, правовой политики и идеологии, правовых норм, законодательства, правоприменительной практики и правосознания и все иные явления, непосредственно связанные с правом.
Правовая действительность — единое, неделимое явление. В ней нет отдельных сегментов гражданского, уголовного, административного права, научной доктрины, правовой идеологии и т.п., но все эти звенья вплетены в мозаику правовой действительности, обогащая или обедняя общую ее картину. Юридические факты есть неотъемлемый элемент правовой действительности, подчиняющийся собственным правилам, но способный серьезно влиять на целое.
В правовую действительность включается также правовая реальность, которая сформировалась до появления нового поколения. Со временем на уровне привычек, традиций, общественного мнения эта существующая реальность, будь то действительность рабовладельческого или феодального общества, возможности жесточайших наказаний за незначительные провинности или возможности демократических свобод, вера в действенную судебную защиту своих прав прочно впитывается в сознание. Так, в постсоветском обществе сохраняются идеалы, традиции, предпочтения, менталитет социалистической правовой системы, что требует не только специального рассмотрения, но и использования более тонких приемов по сравнению с традиционными методами развития правосознания, особых усилий по их искоренению или же, напротив, сохранению и упрочению. Далеко не все определяется законами рынка и писаным правом. Этот унаследованный правовой мир есть также специфический срез правовой действительности, причем, как показывает исторический опыт, зачастую весьма устойчивый и прочный, даже несмотря на свое консервативное несоответствие запросам современности.
Приведу яркий, как мне кажется, пример с ситуацией, возникшей на прекрасной передаче «Большая опера». Казахстанская певица, занявшая, кстати, в конечном итоге первое место на конкурсе, на промежуточном этапе неожиданно заявила, что дальше она выступать не сможет, так как должна поехать на гастроли со своим театром. Это заявление привело ведущих и многоопытное жюри в замешательство. Раздались возгласы: «Вы подводите передачу! Это престиж вашего театра, престиж республики, нужно поговорить с руководителем вашего театра, и он заменит вас на гастролях! Пусть Образцова позвонит Президенту Назарбаеву, ей он не откажет и решит вопрос! и т.п.». Солистка стояла растерянная, не имея никакого решения. Лишь один член жюри — г-н Холиндер, более 20 лет возглавлявший Венскую оперу, взирал на происходящее с недоумением. По его мнению, все должно было быть известно заранее и театру, и артистке и найти отражение в контракте, поэтому проблема попросту не должна была возникнуть. На что Е. Образцова заметила: у нас другие правила, чем у вас. Я думаю, она знала, о чем говорила. Действительно, чего уж проще отразить права исполнителя и театра в контракте и придерживаться их. Увы, мы часто руководствуемся «своими правилами», далекими от закона.
Под теорией юридических фактов понимается сложившаяся в гражданско-правовой науке система понятий и идей о сущности и значении жизненных обстоятельств, которые нуждаются в переводе их в правовую плоскость с превращением в категорию юридических фактов.
В советское время научная трактовка юридических фактов, концептуально представленная в работах О.С. Иоффе, О.А. Красавчикова1 и др., имела стабильный характер, ее положения о понятии и классификации юридических фактов приобрели аксиоматический характер и были воспроизведены во всех учебниках по советскому гражданскому праву. Повторять их нет необходимости.
Нас интересует, как традиционные положения теории юридических фактов накладываются на современную правовую действительность?
Это проявляется, прежде всего, в законодательстве. Во 2-й части п. 1 ст. 7 ГК РК (далее — ГК) дается перечень оснований возникновения гражданских прав и обязанностей. На наш взгляд, никакой практической нужды в этом перечне в современный период не существует. Когда подобный перечень был закреплен в гражданских кодексах союзных республик 60-х годов XX века, в нем была определенная логика идеологического свойства. Уже в статье 1 кодексов была закреплена ведущая роль народнохозяйственного плана в регулировании общественных отношений. Следовательно, это обстоятельство должно было быть отражено в статье об основаниях возникновения гражданских прав и обязанностей. Но обойти в гражданском законодательстве, даже основанном на плановом начале, такую имманентную для гражданского права сущность, как сделки в качестве юридических фактов, было невозможно, поэтому в эту же статью были включены сделки и заодно все другие основания.
Сегодня, я думаю, для практических надобностей достаточно ограничиться сохранением только ч. 1 п. 1 ст. 7 ГК где сказано, что гражданские права и обязанности возникают из оснований, предусмотренных законодательством, а также из действий граждан и юридических лиц, которые хотя и не предусмотрены им, но в силу общих начал и смысла гражданского законодательства порождают гражданские права и обязанности.
Все конкретные основания возникновения прав и обязанностей могут быть закреплены в специальных нормах ГК и других нормативных правовых актах. Что касается классификации юридических фактов, то она должна быть оставлена науке.
В постсоветский период появились серьезные специальные исследования в этой области, где сохранены традиционные подходы, в том числе те, которые, на наш взгляд, не отвечают вызовам современности. Например, в одном из последних комментариев ст. 8 ГК РФ2 дается совершенно немодифицированное определение юридических фактов по сравнению с понятием полувековой давности. Разумеется, мы не думаем, что сама давность теории заставляет по-иному смотреть на научное понятие. Изменения в общественных отношениях, происшедшие в этот срок, требуют иных взглядов, некоторые из которых я попытаюсь изложить.
Теория рассматривает юридические факты под углом зрения их связи с нормами права и правоотношениями, то есть в ракурсе закрепленности факта в правовой норме и последствий, вызываемых этим обстоятельством. Нет сомнений, что такой подход представляет собой существенный элемент анализа. Юридические факты не всегда ясно описаны диспозицией правовой нормы. Порой они напрямую не увязываются с возникновением, изменением и прекращением конкретных прав и обязанностей, что заставляет прибегать к сложному истолкованию наличия или отсутствия связи между ними, либо неясно, относятся ли они вообще к гражданскому праву. Далеко не всегда понятно, совокупность каких фактов превращает их в юридический состав. Все это, конечно, нуждается в научной оценке.
Но важны не только понятие и не только классификация юридических фактов, на чем сосредоточена цивилистическая мысль, но и установление ценности появления того или иного юридического факта как такового. Юридический факт, с одной стороны, является причиной возникновения новых правовых последствий, с другой — сам вызван к жизни объективными потребностями, и, наконец, он способствует развитию нужной любому обществу «интуиции» права.
И самое главное — оставление в стороне связей юридических фактов с другими частями правовой действительности обедняет исследование. Следует, правда, заметить, что данный упрек в адрес теории юридических фактов можно адресовать к постсоветскому периоду развития гражданско-правовой науки, ко времени смены общественного строя, ибо до этого времени соответствующих проблем либо вовсе не возникало, либо они носили второстепенный характер.
В одной из новых специальных и серьезных научных работ на данную тему ее автор М.А. Рожкова предлагает немало интересных решений теоретического и прикладного свойства в отношении понимания и классификации юридических фактов3. Но исследование зиждется на принципах догматической или позитивистской философии: имеется, конечно, в виду не идеологически вредный подход, а опора в основном на формально-логическую почву и эмпирические факты несоциологического свойства. В чем это проявляется? Прежде всего, в аксиоматическом отождествлении права с нормативным его содержанием. Автор говорит о юридических фактах то как об обстоятельствах, с которыми норма права связывает последствия, то как об обстоятельствах, с которыми право связывает последствия.
Отрицать нормативную составляющую права было бы нелепо. Но сводить сегодня гражданское право к совокупности правовых норм нельзя. Я исхожу из определения права, данного О.С. Иоффе. В статье «Понятие права и его типы»4 он подверг пересмотру традиционные компоненты права и дал такое определение права: «Право есть классовый или всеобщий регулятор отношений, исходящий от государства, выражающий волю государства и господствующие или всеобщие интересы, охраняемый реальными мерами государственной защиты или возможностью их применения»5.
На мой взгляд, приведенное определение могло бы быть дополнено включением в состав права правоприменительной практики (судебных решений, применения оценочных понятий, обычаев), когда она допускается государством в качестве регулятора отношений. Несмотря на разрешенность государством, этот регулятор непосредственно исходит не от государства, а от практики.
Преимуществом данного определения является отказ от упора на нормативную составляющую права. В условиях рыночных процессов изменилось значение нормативной составляющей права: расширилось применение аналогии права и закона, усилилось влияние сложившейся судебной практики на принятие судебных решений, серьезные масштабы приобрело использование правоприменителями оценочных понятий. Все эти факты выходят за пределы нормативной структуры права, но являются частью права, хотя доминанта правовых норм в их традиционном понимании в структуре права сохраняется.
Как это может ни показаться удивительным, но мне думается, что расширенный, ненормативистский подход к методологии исследования юридических фактов давно был заложен в самом тексте закона: «Гражданские права и обязанности возникают из оснований, предусмотренных законодательством, а также из действий граждан и юридических лиц, которые хотя и не предусмотрены им, но в силу общих начал и смысла гражданского законодательства порождают гражданские права и обязанности». Иначе говоря, закон признавал и признает, что права и обязанности могут возникать по обстоятельствам, лежащим вне нормативного текста. Внимание данная мысль не привлекала потому, что не получили глубокого осмысления оценочные понятия, существовало негативное отношение к практике как источнику права.
Таким образом, находясь в рамках чисто нормативистского понимания права, важные перечисленные понятия остаются за пределами анализа.
Сказанное касается и других исследований. Б.Л. Хаскельберг в яркой и обстоятельной статье6 также основывается на имманентности юридических фактов только нормам права.
Обратим внимание и на другие различия. Возьмем вопрос — с какого момента факт объективной действительности становится юридическим фактом? С точки зрения исключительно нормативного понимания права — с момента включения его в норму права, в то время как при использовании правоприменителем оценочных понятий факт становится юридическим с момента отнесения его к числу таковых по решению правоприменителя, равно как при использовании судебной практики в качестве источника права факт становится юридическим тогда, когда сложившаяся практика, по мнению правоприменителя, свидетельствует, что данный факт влечет правовые последствия.
К вненормативному подходу в изучении юридических фактов я отношу поиск гармонизации между писаным законом и правовым сознанием. Потрясающие слова, которые юристы как-то обошли вниманием, произнес М.Ю. Лермонтов. В известном стихотворении, обращаясь к палачам Свободы, он говорит:
Таитесь вы под сению закона,
Пред вами суд и правда — все молчи!..
Палачи Свободы, таящиеся под сению закона — это не только высокая поэтическая фраза, это юридически точное обозначение противоречия между законом и правом. Его трудно облечь в принятые в правовой литературе формулировки без опасности впасть в многословие, а то и пустословие, так как это может вылиться в выражение вроде: «власть, подавляющая проявление свободы личности и прикрывающаяся при этом формальными требованиями закона». Тоска. Марксистское истолкование лермонтовской мысли было бы более ясным: «Закон обслуживает интересы правящего класса, сень закона покрывает страсти и нужды этого класса, стоящие выше общечеловеческой справедливости, правды и добра», но это был бы реликт классового подхода, не отвечающий современным реалиям.
Примерами противоречий между юридическим законом и народными взглядами на него, коренящимися в естественных правах человека на равенство и справедливость, могут служить отдельные формально законные способы приватизации, выплата «золотых парашютов», революционная законность и многое другое.
Устранение подобных противоречий — дело не одного дня и не одного поколения. Нужно иметь в виду, что формирование требуемого правосознания довольно значительно отличается для области преступных проявлений, семейных отношений и вообще повседневного быта и для сферы масштабных рыночных отношений.
Трудно говорить о заметном воздействии на правосознание юридических фактов и других правовых категорий в странах, где только восходит заря рыночно-капиталистических отношений и где власть теснейшим образом переплетена с собственностью. Основой справедливости в частном праве является равенство его субъектов. Это центральный принцип частного права. Если массы людей остаются за пределами возможностей товарного оборота, например при действии таких факторов, как кастовая или олигархическая структура общества, клановость, пропасть между общественными стратами, то в частном праве резко сужаются возможности утверждения равенства субъектов. Речь в таком случае должна идти о нахождении путей развития общесоциальной справедливости, и надо понимать, что значение юридических фактов носит производный характер от этих путей.
История последнего столетия не позволила обществу создать устойчивые юридические ценности. В советском обществе прерывалась, причем неоднократно, связь времен в области права, общечеловеческой культуры, традиций. И если Гете достаточно философски смотрел на связь времен, видя проблему в косности закона:
Седого кодекса графа,
Как груз наследственной болезни.
Иной закон из рода в род
От деда переходит к внуку.
Он благом был, но в свой черед
Стал из благодеянья мукой.
Вся суть в естественных правах.
А их и втаптывают в прах,
то совсем по-иному видел эту связь советский поэт В. Маяковский, для которого на первое место ставилось решительное отрицание прошлого:
Словесной не место кляузе.
Тише, ораторы!
Ваше слово,
товарищ маузер.
Довольно жить законом,
данным Адамом и Евой.
Клячу историю загоним.
Почему восторжествовал презрительный взгляд на «клячу историю», как порвалась связь времен — вопросы не к юристам. Закономерности здесь найти сложнее, чем законы перемещения отдельных частиц в броуновском движении. Но прогрессивные тенденции, думается, уже нащупаны. Так, имеются все основания утверждать, что Казахстан вступил на длительный более надежный по сравнению с революционным эволюционный путь развития демократического, цивилизованного рынка. Этот путь предполагает создание новых и укрепление оправдавших себя институтов, обеспечивающих долговременную устойчивость, стабильность как самих частно-правовых отношений, так и взглядов на них.
Особая, можно сказать лидирующая, роль в реализации этой задачи принадлежит судебному правоприменению, которое в силу его государственного авторитета, наглядности оказывает наибольшее влияние на правосознание. В основном эшелоне юридической армии — у адвокатов, юрисконсультов, прокуроров, нотариусов — немало светлых голов, способных предложить решение сложной прикладной цивилистической задачи. На его интеллектуальных усилиях реально держится правовая действительность. Но практика испытывает настоятельную потребность в стратегически мыслящих юристах, чье мышление и эрудиция выходят за рамки догмы, которые сочетают литературный стиль и знания в области философии и истории права. Тон в этом деле должны задавать судьи. Их решения и публикации должны выглядеть как подлинные ульге — образцы для подражания и правоприменения.
—————————————————————————
1См.: Иоффе О.С. Правоотношение по советскому гражданскому праву. ЛГУ, 1949; Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве. М.: Юрид. литература, 1958.
2См.: Гражданский кодекс Российской Федерации. В трех томах. Том 1. По сост. на 21 июня 2014 г. / Под ред. П.В. Крашенинникова. М.: Статут, 2014. С. 42-44.
3См.: Рожкова М.А. Юридические факты гражданского и процессуального права: соглашения о защите прав и процессуальные соглашения. М.: Статут, 2009.
4См.: Иоффе О.С. Понятие права и его типы // Гражданское законодательство: Статьи. Комментарии. Практика: Избранное. Т. 2 / Под ред. А. Диденко. Алматы, 2008. С. 6-19.
5Там же. С.11.
6См.: Хаскельберг Б.Л. Правовая природа и значение государственной регистрации права собственности на недвижимое имущество // Цивилистические исследования. Вып. 4. Томск, 2010. С. 251-304.